«Немецкий след» в русской опере – силуэт без портрета героя
«…а имена Адольф, Август, Густав и другие более замысловатые составляли собственность немцев-художников и музыкантов»
(Владимир Даль,«Жизнь человека, или Прогулка по Невскому проспекту»)
Потомственный музыкант Герман Фридрих Раупах (21.12.1728 – 22.12.1778) родился в Штральзунде в многодетной семье органиста Кристофа Раупаха. Отец перебрался в ганзейский город Мекленбурга-Передней Померании из Саксонии по совету своего брата — известный теолог и историк протестантизма Бернгард Раупах вовремя проведал об освобождавшейся в Штральзунде вакансии органиста церкви св. Николая.
Судя по всему, 17летний Кристоф обладал выдающимся талантом и импровизационным мастерством – он не только получил это солидное место, но и незадолго до этого соперничал в Любеке с И.С. Бахом в надежде стать преемником Д. Букстехуде. Творческие и человеческие контакты с великим Бахом и Генделем К. Раупах сохранил до конца жизни. Он владел несколькими языками, познал секреты инструментального и оперно-ораториального мастерства, подвизаясь некоторое время в оперном центре Германии Гамбурге. О колоссальной эрудицию Кристофа Раупаха говорят и его любопытные его очерки об аффектах в музыке – сам И. Маттезон, светило тогдашней музыкальной науки заинтересовался мыслями штральзундского музыканта. Лучшего учителя маленький Герман вряд ли мог бы себе представить. Фамильное мастерство игры на клавесине (клавире), органе и скрипке, было передано ему со всей тщательностью. Отец писал много музыки, приохотив Германа к сочинительству.
Единственное, чего не было в большой семье с 14 детьми – достатка. Отчаянные прошения отца о вспомоществовании, адресуемые городским и церковным властям, свидетельствуют о беспросветной нужде семейства. Почив в Штральзунде в апреле 1858 года, К. Раупах нашёл лишь «даровое» погребение в церкви св. Николая. А вот его сын Герман Фридрих в июне того же года вкушал невероятный успех своей первой оперы «Альцеста» в далёком Санкт-Петербурге. Написанная на либретто крупного деятеля российского Просвещения Александра Сумарокова опера была исполнена в роскошном Петергофе итальянской труппой.
Именно в придворном оркестре «Итальянской компании» в 1855 году Раупах-сын получил место клавесиниста. Он ассистировал В. Манфредини со штатным окладом в 400 рублей. Российская императрица Елизавета Петровна знала толк в музыке и сразу оценила профессиональное мастерство молодого импровизатора и композитора. Век её правления был не только «веком песен» (Г. Державин), но и временем интенсивного становления оперного искусства в России. Развитию отечественной оперы до М.И. Глинки содействовала многонациональная команда музыкантов, и немец Г.Ф.Раупах стал в ней одним из ведущих мастеров. «Альцеста» — вторая опера на русском языке после «Цефала и Прокриса» итальянца Ф. Арайи.
Интерес Раупаха-сына к опере был закономерным. В отличие от старшего брата, оставшегося в Штральзунде органистом церки св. Марии, светски устремлённый Герман Фридрих отправился в Гамбург, где совершенствовал музыкантские навыки под наставничеством упомянутого И. Маттезона. Знаток оперного вокала и оркестра того времени, Маттезон, несомненно, помог Раупаху освоить барочную «серьёзную оперу» (seria) и способствовал молодому маэстро в шлифовке его дирижёрского мастерства. К сожалению, в биографии музыканта немало пробелов. Исследователи предполагают (без документального подтверждения), что до приезда в Россию Раупах стажировался в Италии. Судя по фрагментам русской «Альцесты», безупречно озвученной немецким композитором в итальянском стиле, такая стажировка вполне могла быть.
Забытое наследие Раупаха восстало из небытия в 2014-2015 благодаря великолепной оперной певице Чечилии Бартоли. Её неутомимые поиски в России забытых шедевров увенчались записанным со швейцарским ансамблем «I Barocchisti» диском «Санкт-Петербург». Благодаря ему и последующим концертным прокатам программы мы услышали оперную музыку Раупаха. Она впечатляет мелодической щедростью, драматической эффектностью, умелой оркестровкой, чутко пропетым русским словом в обрамлении цветистой итальянской колоратуры. С одинаково бесподобным артистизмом Бартоли исполняет бравурную героическую арию Геракла перед поединком с псом Аида и предсмертную арию жертвенной супруги Адмета. Исполнение Бартоли мужской партии Геракла не удивляет – ведь исполнялись же все основные партии на премьере «Альцесты» в Петергофе певцами-мужчинами: в роли Адмета рукоплескали будущему корифею русской музыки Дмитрию Бортнянскому, а Альцесту играл и пел Семён Соколовский.
(альбом «Санкт-Петербург». Фото У. Вебера/Decca)
Успех оперного первенца упрочил положение Раупаха при дворе среди именитых европейских коллег. В 1759 году он назначается придворным капельместером (коллега-соперник Ф Арайя временно покидает Россию), в 1760 г. создаёт свою вторую оперу «Сирой, царь персидский» (ария «O placido il mare» стала ещё одним хитом упомянутого диска Ч. Бартоли) на либретто великого П. Метастазио. Предположительно в это время в сотрудничестве с австрийским коллегой Й. Штарцером им создана музыка к балету «Приют добродетели». Всё это вкупе с искусством клавесиниста-виртуоза и талантливого импровизатора по-прежнему обеспечивает Раупаху внимание и поддержку стареющей императрицы, а месячное вознаграждение его трудов оценивается уже в 1000 рублей. Благодарность Раупаха выразилась в торжественных кантатах славильного свойства, в том числе на тексты М.В. Ломоносва. Немецкий музыкант оказался воистину в кругу лучших умов России тогдашнего времени.
С воцарением в 1862 году Петра III Г.Ф. Раупах, как и многие любимцы Елизаветы, лишается службы, оказываясь не у дел. Музыкант возвращается в Германию (а Ф. Арайя спешит в Петербург), но после краткого пребывания в Гамбурге срывается в Париж, где проводит почти 6 лет. Как исполнитель и педагог он вполне востребован во французской столице. Здесь отчётливо ощущаются новые веяния в музыке, юный Моцарт с сестрой Наннерль под руководством отца штурмует парижские сцены и салоны. Зрелый Раупах знакомится с зальцбургским вундеркиндом, они с удовольствием музицируют друг с другом, а изданные в Париже сонаты для клавесина и скрипки старшего немецкого коллеги так увлекают Моцарта, что он «заимствует» темы из них для своих ранних клавирных концертов-пастиччио (тогдашней практикой это не возбранялось). Юный гений даже перекладывает «на свой манер» одну из сонат целиком, и это переложение долго считалось оригинальным сочинением Моцарта. Так история сохранила для нас ещё одно произведение забытого немецкого мастера, почерпнувшего в Париже новые импульсы для своего творчества.
Звание «свободного художника» в 18 веке не имело романтического ореола – Раупах упорно ищет соответствующее своему таланту место службы. Он участвует в конкурсе на должность городского кантора в Гамбурге, но преемником престарелого Телемана оказывается К.Ф.Э. Бах — творческие пути сыновей пересеклись подобно родительским. Последовавшее в 1768 (по другим сведениям в 1769) вторичное приглашение в Петербург оказалось как нельзя кстати. Музыканту вновь предложено совмещение обязанностей клавесиниста и второго дирижёра придворного оркестра. Вполне обеспеченное существование давало возможность заниматься сочинением музыки. Eкатерина II расположена к придворному музыканту, с её одобрения в театре возобновилась «Альцеста».
В 1777 году после отставки в придворном оркестре Раупах получил место капельмейстера и руководителя музыкальных классов Академии Художеств. Не без его влияния ступил на творческую стезю Е.И. Фомин, ставший едва ли не самым ярким оперным композитором России до Глинки. Прозванный «русским Моцартом», не получил ли Фомин первые импульсы нового стиля от немецкого ментора, бывшего когда-то другом гения в Париже?
Утерянное по преимуществу наследие не позволяет оценить объём сочинённого обрусевшим немцем в период позднего пребывания в России. Достоверно известно о четырёх крупных композициях для смешанного хора и оркестра, балетных дивертисментах с французскими титлами «Армида и Рено», «Отчаяние Армиды», «Семела и Юпитер».
На закате творческого и жизненного пути Раупах пробует себя в совсем ином жанре. Он обращается к либретто ещё одного крупного деятеля российского Просвещения Михаила Хераскова и комическую оперу «Добрые солдаты». Музыкальный водевиль с русскими текстами становился к концу 18 века всё более востребованным у россиян, уставших от высокопарной серьёзной оперы. Раупах и здесь оказался одним из первых — конкуренция подстёгивала. Песня «Мы тебя любим сердечно» из «Добрых солдат» стала настолько популярной, что прочно заняла место в отечественных песенниках, кочуя в их переизданиях до 1917 г. К сожалению, автор не увидел свой последний опус на сцене, постановка состоялась только в 1780 году, спустя два года после смерти музыканта. Он отдал России свой талант и усердие, а Россия по достоинству приняла и оценила немецкого композитора. Завершим нашу встречу подобающим торжественному моменту Маршем из «Альцесты».
До скорого свидания в пространстве русско-немецких встреч!
Лариса Попкова
Полный текст статьи: